Я уныло свесила голову, даже не пытаясь гадать, что ждет меня впереди.

- Но не сейчас, - продолжил демон. – Твое наказание я решил приурочить к сатанинским играм. А пока ты будешь под домашним арестом.

- Здесь? – решилась уточнить я, хоть и совершенно не хотелось говорить. Больше всего на свете я хотела выбраться отсюда, где все сводило меня с ума, лишало радости и стремления жить.

- Нет. Я выведу тебя отсюда.

- Как? – еще больше приуныла я.

Ведь ни входа, ни выхода из этого места не существовало. У меня был шанс выбраться, но я его упустила. Наверное, во всем виновато мое упрямство, ведь чувствовала, что открываю не ту дверь.

- Неужели ты думаешь, что я не смогу сделать того, на что сподобились ведьмы и чертиха? – усмехнулся Асмодей и направился в мою сторону.

По мере его приближения я паниковала все сильнее. Что-то мне подсказывало, что его метод перемещения покажется мне еще более неприятным, чем использовали ведьмы.

- Я выведу тебя через свое сознание, - глухо проговорил Асмодей, нависая надо мной. Невольно задрала голову и смотрела на него во все глаза. – Для этого мне нужно будет полностью завладеть твоим разумом, подчинить себе твою волю, лишить тебя возможности мыслить самостоятельно…

Он говорил что-то еще, но слова его уже не достигали моих ушей. Чувствовала я себя премерзко по мере того, как его взгляд проникал в меня все глубже. Видимо, мое тело не может существовать отдельно от разума, и в какой-то момент ноги мои подкосились, и я едва не грохнулась на пол. Сделать этого мне не позволили. Сильные руки обхватили за талию и привлекли к себе. Я уже ничего не видела, кроме наслоения цветных кругов перед глазами. Вскоре и они потонули во все ускоряющемся вихре.

Когда ко мне вернулась способность слышать и видеть, я поняла, что стою в своей комнате. Рядом со мной трясется грозный начальник всех моих горгулий, и Поля плачет неподалеку, бросая опасливые взгляды куда-то мне за спину. Даже не поворачивая головы, я догадалась, что там стоит Асмодей.

- Господин? – склонился Лемех так, что коснулся лбом пола.

- Делай то, что хочется тебе больше всего сейчас, - велел ему демон.

Что началось потом! Лемех, как подкошенный, упал возле меня на пол, обхватил мои ноги и принялся покрывать их поцелуями, приговаривая:

- Госпожа, ты вернулась, - при этом он рыдал во весь голос, а я едва сохраняла равновесие, рискуя тоже свалиться. Хорошенькую же картину мы бы с ним представляли, барахтающиеся на полу. И за всем за этим наблюдал Асмодей. Думать о том, какое сейчас у него выражение лица, мне не хотелось. – Я уж думал, что больше никогда тебя не увижу, не коснусь твоей шелковистой кожи, не вдохну твоего дурманящего аромата… Целый месяц я провел в аду. Все глаза выплакал. Сто раз похоронил тебя в мыслях, воскрешая раз за разом…

Больше говорить он не мог. Рыдания сотрясали его тело, а руки все крепче сжимали мои ноги. В какой-то момент мне даже стало больно.

- Лемех, - попыталась я прорваться сквозь судорожные всхлипывания горгульи. – Лемех! – повысила голос, но он продолжал самозабвенно плакать. – Хватит! – рявкнула я, чувствуя себя извергом, подхватила его подмышки и оторвала от себя. – Успокойся. Я жива и здорова. И я здесь.

Одна мысль не давала мне покоя. Месяц?! Я отсутствовала целый месяц? Но как такое возможно. В поисках ответа я повернулась к демону, зная точно, что он все еще продолжает оставаться в моей комнате.

- Там нет времени, - кивнул он на немой вопрос в моих глазах. – А поскольку оно и здесь у всех течет по-разному, то тебе понадобился месяц, чтобы найти и освободить черта.

Глава 20

Я не могла нарадоваться на себя. Как же правильно сделала, попросив однажды у Лемеха себе подружку! Не пойди мы тогда на невольничий рынок и не выбери Полю, наверное, в эти дни домашнего ареста я бы сошла с ума от тоски. Из комнаты мне разрешалось выходить только в столовую, где Лемех превзошел себя. Он решил кормить меня исключительно изысками. То подсунет глаза в каком-то соусе, то велит приготовить супер витаминизированный салат, на который даже смотреть неприятно, не то что есть, а один раз он торжественно поставил передо мной тарелку с заливным, где «плавали» рыбки. Они были словно живые. Сразу же появились ассоциации с миниатюрным аквариумом и золотыми рыбками, которые мне предлагали вылавливать и пожирать. В конце концов, я решила взбунтоваться и попросить обыкновенной яичницы или жареной картошки. Лемех, конечно, оскорбился, что его старания я не оценила, но дулся не долго. Через пару дней к традиционным блюдам снова добавились кулинарные изыски.

Из столовой каждый раз меня торжественно водворяли в комнату, на которую Асмодей не поленился наложить заклинание непроникновения. Тому, что он в курсе моего нехитрого колдовства, я не удивлялась, поняв уже, что ничто не может оставаться для него тайной. Возмущало другое – даже в сад мне выходить не разрешалось до особых распоряжений, которые неизвестно когда поступят и поступят ли вообще.

Дни напролет я коротала за созданием «монстрической коллекции», как решила назвать ее. В мельчайших деталях зарисовывала тех существ, с которыми тут познакомилась. И центральное место в коллекции отводилось химере, которую я решила запечатлеть в самом крупном формате. Даже сама не понимала, что в ней меня так притягивало. Наверное, редкостное уродство, с которым раньше сталкиваться не приходилось. До сих пор не могла сопоставить дневную и ночную сущности этого порождения дьявола.

И все время рядом со мной находилась Поля. Удивительная девушка! Когда я работала, она тихонько сидела в сторонке и наблюдала. Как ни странно, ее присутствие меня ни капли не смущало, даже наоборот, вдохновляло. Лишь когда я писала химеру, Поля периодически не сдерживала судорожных вздохов. Потом девушка призналась, что даже на холсте образ чудовища казался ей живым. А стоило мне закончить картину, как Поля обратилась ко мне с робкой просьбой:

- Можно я отверну ее к стене?

Я же до этого поставила химеру в центр своей уже приличной монстрической коллекции. Сама рассматривала картину, как удачную в плане достоверности. Даже не подозревала, что запомнила тварь в таких подробностях.

- Зачем? – удивилась я.

- Она меня пугает, - призналась Поля. – Ты ее сделала такой… Боюсь, как бы не навредила.

Лемех, к слову, отреагировал тоже странно. Увидев картину, он стал как вкопанный и какое-то время ее рассматривал, сосредоточенно хмурясь.

- Уродина! – выплюнул он, отворачиваясь и тряся головой, словно стряхивая морок. – У тебя получилось показать ее гнилое нутро. Только я бы ее выкинул, настолько она отвратительна.

- Вот еще! Она лучшая! Пусть остается…

Но Поле, все же, я разрешила поставить картину к стене. Эта девушка хоть и была бойкая по натуре, но очень ранимая в душе, как я подозревала.

Как-то вечером Поля заскочила в мою комнату, когда я уже собиралась завалиться спать после расслабляющей ванны и традиционного горгульего концерта. Лемех решил возобновить представления, чтобы развеять мою скуку. Конечно же, томиться в четырех стенах я меньше не стала, но моему верному горгулье была благодарна. Их музыка неизменно задевала в моей душе какие-то потаенные струнки, заставляя хоть ненадолго забыть, где нахожусь.

Я сидела в подушках и размышляла, о чем можно подумать перед сном. С недавних пор это превратилось в традицию. За неимением других развлечений, я подключала фантазию и мечтала о чем-нибудь приятном. Вот в этот момент и просунулась голова Поли в прореху балдахина.

- Так и знала, что не спишь, - улыбнулась она и проворно взобралась ко мне на кровать. – Мне удалось проскочить мимо Тинка, хотя он храпит так, что маршируй я не услышал бы, - рассмеялась она.

В отличие от меня Поля сразу же выучила имена всех моих горгулий. Теперь они не дежурили в моей комнате, как раньше. Послабления режима я добилась от Лемеха небольшим скандалом. Даже пришлось имитировать мини истерику, чтобы убедить его убрать дежурство из комнаты. Тогда он установил массивное кресло возле двери, и все они по очереди спали в нем.